Собрание (церковь) или община.

Р.Брокхауз

(из „ Собрание живого Бога “ Рудольфа

Брокхауза стр. 7-16)

«Как хорошо и как приятно жить братьям вместе! Это — как драгоценный елей на голове, стекающий на бороду, бороду Ааронову, стекающий на края одежды

его; как роса Ермонская, сходя- щая на горы Сионские, ибо там заповедал Господь благословение и жизнь на веки» (Псалом 133).

Сегодня можно предполагать общеиз- вестным, что слово «церковь» или «община» является переводом греческого слова ekklesia.Оно, образованное от глагола ekkalein = вызывать, первоначально обозначало собрание людей, которые имели гражданство в греческих городах, в отличие от таких жителей, которые его не имели и назывались paroikoi. Ср. Деяние апостолов 19,39: «А если вы ищете чего-нибудь другого, то это будет решено в законном собрании». Далее оно обозначает народное собрание в общем смысле — собравшийся вместе народ: «Сказав это,он распустил собрание» (ст. 41; также ст. 32). Затем, собрание Израиля в пустыне названо ekklesia (Дн 7,38).

И, наконец, слово применяется к собранию верующих призванных из евреев и язычников (или к святым; 1Кор 14,33),как в общем, охватывающем всех верующих значении, так и в ограниченном смысле только верующих в каком-либо месте. Можно прочесть также о собрании в каком-либо доме, как напр. в 1Кор 16,19: «Приветствуют вас усердно в Господе Акила и Прискилла с домашнею их церковью» (ср. Рим 16,5; Кол 4,15; Флм 2).

Но из этого ни в коем случае не следует того, что в этих упомянутых в различных местах домах верующих существовали особенные, независимые собрания. Наоборот апостол пишет «церкви Божией,находящейся в Коринфе», «церкви Фессалоникийской»; он говорит о «Лаодикийской церкви» и о «диакониссе церкви Кенхрейской». Лука в книге Кенхрейской». Лука в книге Деяния Апостолов вновь и вновь говорит о «церкви в Иерусалиме», хотя уже вскоре число верующих там возросло до множества тысяч и поэтому, пожалуй, никогда не могло быть собрано в указанном месте, он говорит о «церкви в Антиохи и Ефесе» (ср. гл. 2,47; 13,1; 14,27; 15,3.4; 18,22; 20,17).

Писание ничего не знает о многих, существовавших в одном месте рядом друг с другом, собраниях. Наверняка верующие какого-либо города, если это делало необходимым растущее число братьев и сестёр, собирались в нескольких домах,или же, принуждаемые различными обстоятельствами, преследованиями и т.д., часто меняли места собрания. Всё же, вследствие этого, ничего не изменялось в единстве всего, благодатью Божьею поставленного в этом месте, свидетельства. Также, если речь шла об исключительных делах, серьезных решениях и тому подобном, собиралась вся церковь. (Дн 14,27;15,22; ср. также 1Кор 14,23). Так было сначала, и это соответствовало Божьему замыслу. Он Сам, как мы читаем в Дн 2,47, в Иерусалиме «ежедневно прилагал спасаемых к Церкви». Об основании нескольких церквей или общин в одном месте мы, как сказано, нигде не

находим никакого следа. Если слово стоит во множественном числе, то всегда подразумеваемы либо все церкви, либо церкви той провинции, или страны и т.д. (например, Дн 9,31; 15,41; 16,5; Рим 16,4.16; 1Кор 7,17; 11,16, и др. ст.) Если стремятся доказать, оправдать существование различных христианских объединений или общностей в одном месте, тем,

что так было уже в начале истории церкви, то можно только сказать, что желание — отец измышлений. Этого хотят, поэтому так это и принимают. С другой стороны, если бы какая-либо общность верующих — ее численность могла быть большой или малой – захотела бы назвать себя «церковью» или «общиной», не требуется никакого упоминания о том, что это было бы не только великим незаконным притязанием, но и полным искажением истины. Этим она исключила бы всех остальных верующих, как не принадлежащих к церкви или общине. Нет, церковь, в широком смысле, состоит из

всех истинных верующих на всей земле, и церковь в ограниченном, поместном смысле, состоит из всех истинных верующих в соответствующем месте. Они могут называться как хотят, они могут быть разделены на многие большие или малые общности. По Божьему слову и замыслу в одном месте существует только одна церковь, только одна община, и мы должны стремиться думать так, как думает Бог и оставить все собственные мысли и мнения. Из созданной неверностью человека путаницы и из подобных собственных мыслей и мнений происходят такие вопросы, как, например: «как ты называешься?» — «к какой церкви ты принадлежишь?» — «к кому ты присоединился?» и т.д. Никто не захочет утверждать, что во времена апостолов какой-либо христианин мог задать другому подобный вопрос. Только, если тогда такой вопрос был неправильным,а может ли он быть правильным и сегодня? Конечно нет, или, в противном случае, так называемое «историческое развитие» христианской церкви следует рассматривать желаемым и признаваемым Богом. Если этого не делают — и какой бесхитростный, покорный слову и воле Божьей христианин может это? — нельзя множество разнообразных общностей признать угодными Богу. Но спросят: не излились ли из многих этих общностей, здесь и там, богатые потоки благословения? Не стояли ли во главе их, или не стоят ещё сегодня, честные мужи Божьи? Не страдали ли и не сражались ли за Господа до крови многие из их членов? Не получат ли они богатое вознаграждение за их верность вплоть до смерти, за их усердие, их любовь, их терпение? Мы вновь ответим: конечно получат! Кто мог бы, кто захотел бы усомниться в этом? Кто принижает или завистливо отрицает это? Но как бы громко ни свидетельствовали упомянутые вещи о верном состоянии сердец тех мужей в отношении их Господа, всё же, они не дают никакого доказательства правильности их положения в отношении их собратьев или, лучше сказать, правильности понимания и осуществления ими мыслей Божьих о «Христе и церкви», которая является Его Телом, в котором не должно было быть никакого разделения (1Кор 12,25). На это могут возразить: разделения и расколы налицо, их нельзя больше удалить, хорошо это или плохо следует довольствоваться этим; иные хотят их даже извинить или оправдать и пытаются представить полезными и благословенными — но чуткая, во всём готовая действовать по воле Господа совесть, не может быть этим успокоена. Также часто говорят: состояние сердца верующего гораздо важнее, чем его внешнее христианское положение, его принадлежность или непринадлежность к какому-либо религиозному объединению. Но, если пожелать взвесить обе эти вещи без степени их важности, слово Господа всё же верно и в этом отношении: «сие надлежало делать, и того не оставлять». В любом случае, ослаблять одно за счет другого является ошибкой. Но, возвращаясь к упомянутым выше вопросам — разумеется, после однажды внесённой огромной путаницы, зачастую, при всём желании, сложно выразиться правильно, очень сложно, так как мысль о необходимости принадлежности к какому-либо религиозному объединению, о

необходимости быть «приверженцем» какого-либо мужа, учения или исповедания настолько проникла в душу и тело большинства христиан (истинных и ложных), что они вообще не могут мыслить иначе. Говорят: «Дитя должно иметь имя!». Так говорят о «приверженцах церкви» или «церквей»! Конечно же, Бог не хочет, чтобы Его дети оставались каждый сам по себе. Напротив, мы призваны заботиться об общности друг с другом и

не оставлять собрания. Христос умер для того, «чтобы и рассеянных чад Божиих собрать воедино» (Инн 11,52). Но будет ли соответствием тому призыву или тому намерению любви Господа в его смерти, когда по своему усмотрению или из мнимой необходимости основывают самостоятельные, независимые общины с собственным именем, вероисповеданием и устроением? Или улучшается ли что-то тем, что эти общины называют «библейскими»? Действительно ли они библейские? В данном смысле определенно нет.

Так как, если Христос умер, чтобы собрать воедино рассеянных детей Божьих, не может быть библейским, когда дети Божьи в одном и том же месте разделились на десять, двенадцать или того более

групп с различными наименованиями, исповеданиями и т.д. Где же в таком случае единство, о котором говорится в Инн 3. 17,21, единство, вследствие которого мир уверует, что Отец послал Сына? Единство, о котором Господь говорит: «как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе»? При написании этих строк я ни в коем случае не думаю возложить вину в этом печальном состоянии на других. Нет, согрешили мы, все мы, огромное собрание спасённых, относящихся к искупленной кровью семье Божьей, мы называющие друг друга братьями и сёстрами во Христе, но так многократно отчуждённые друг от друга, что мы больше не понимаем языка другого. Автор и читатели этих строк, — мы все виновны. Наш стыд на лицо. Но где же лекарство? Оно не в том, чтобы мы прикрывали зло, скрашивали его, или время от времени, на несколько дней, вели себя так, как будто бы мы все одно сердце и душа, и, всё же, ими не являемся; чтобы мы кричали: мир, мир! и нет никакого мира. Нет, лекарство состоит в личном, серьезном преклонении перед Богом и личном откровенном обращением к тому, что мы оставили и утратили. «Вспомни, что ты принял и слышал, и храни и покайся» (Откр. 3,3)!

В течение десятилетий многие верующие милостью Божьей познали это, как единственное целительное средство и, оставив всякие различия, разрушив преграды и разделяющие барьеры, стремились собираться соответствуя Божьему намерению, просто как братья, как дети Божьи, как члены тела Христова, без какого-нибудь особого наименования, собираться в единственном ценном для Бога имени, в имени Иисуса. Поэтому на них совершалось множество нападок. Они сами неверностью, недостатком в послушании и бдительности, своеволием и холодностью дали немало повода для справедливого порицания. Бог, вследствие этих серьезных нарушений, обратил их в прах. В некоторых местах именно те, кто много и по праву свидетельствовал о единстве детей Божьих и страдал за это, стали прямо-таки пословицей. Все это, к сожалению, слишком достоверно. Но что это доказывает? То, что возвещаемое и представляемое ими, ошибочно? Нет, но то, что они неправильно распорядились вверенным добром. Они вновь показали то, что уже так часто повторялось в истории человечества, они показали, что всё, что Бог доверяет человеку, им расточается и портится. Но хвала Богу! Его верность непоколебима, и Его истина неизменна. Используемые им сосуды и инструменты могут чередоваться — Его мысли и воля неизменны. Он может сдвинуть светильник и поставить на его место другой, но свет остаётся тот же. Мы только что говорили, что верующие, желающие собираться указанным образом и представлять единое свидетельство драгоценной истины об одном теле и духе, никак не назвали себя; и мы спрашиваем: должны ли они, могут ли они искать какое-либо имя, наименование, которое станет их отличать от других верующих, которое сделает из них новую общность или товарищество? Не разрушат ли они этим тут же то, что хотели представлять и о чём хотели свидетельствовать? Они — дети Божьи и поэтому братья, они — члены тела Христова, одним Духом крещённые в одно тело; Писание называет их святыми и возлюбленными.

Этого ли недостаточно? Должны ли они добавлять ещё какое-либо имя или исповедание? К чему они принадлежат? Они, как уже сказано, члены тела Христова, они являются собственностью Христа, они принадлежат к собранию живого Бога (1Тим 3,15), являются живыми камнями в духовном доме, святом храме Божьем, они являются святыми и царскими священниками (Еф 2 и 1Птр 2), поклонниками Божьими в духе и истине, и т.д. Не являются ли всё же и все остальные верующие детьми Божьими? Само собой разумеется!

Или они являются ими больше, или в ином смысле, чем остальные? Ни в коем случае! Имеют ли они что-нибудь преимущественное перед другими детьми Божьими? Ни в малейшей степени! Что же разделяет их с ними? С их стороны ничто; причины разделения находятся на другой стороне, во многих человеческих внесениях, именах, исповеданиях, уставах, направлениях, которые они не могут признавать, как исходящие от Бога, и по этой же причине принимать их. И если теперь одного из них спросят: «Кем ты являешься?» — что он должен отвечать тогда? Лютеранин говорит: «Я — лютеранин»; методист: «Я — методист»; баптист: «Я — баптист»; относящийся к независимой общине: «Я принадлежу к независимой общине» и т.д. Если он отвечает: «Я — христианин», то он должен услышать: «Мы все христиане; мы хотим знать, как ты называешься, к кому ты принадлежишь». Если тогда он отвечает: «Я принадлежу к церкви Божьей», то такой ответ снова не устраивает. Что он должен теперь делать? И кто виновен в возникшем затруднении? Почему имени «христианин» и принадлежности к «дому Божьему», который является церковью Бога живого, больше не достаточно? Пусть на это ответят задающие такие вопросы. Иногда на вопрос: «К кому ты принадлежишь?» — даётся простой ответ: «К церкви (собранию)», и этим, однако, открывается путь возможности быть неправильно понятым, как будто бы «церковь»(собрание) является одним из дальнейших наименований, чтобы отличаться от определенного множества христианских общностей других наименований. Но, в большинстве случаев эта мысль будет чуждой отвечающему; так как если бы кто-то понял выражение таким образом, как если бы многие или немногие, с которыми он собирается в месте его жительства, при исключении остальных верующих в том месте, образовывают церковь, то он думал и говорил бы очень искажено. Возможно, что, за недостатком понимания, у одиночных личностей когда-нибудь были такие мысли, но неправильно всех в совокупности обвинять в ошибках одиночек.

Ах! если бы путаница внутри и снаружи не была такой большой, подобный вопрос вообще бы не задавался, и никто бы не подвергался опасности дать неправильный ответ. Можем ли мы себе представить, чтобы Господь Иисус спросил кого-то из верующих: «К кому ты принадлежишь?» Поистине, нет, разве только в том случае, если бы Он хотел убедить его в неверности его принадлежности к какой-либо созданной людьми общности.

-перевод с немецкого языка-